От разделенного прошлого к разделяемому прошлому. Заметки к размышлениям о демократии

Андрей Дюкарев комментирует колонку редактора Юга.ру Дениса Куренова и размышляет о неспособности современного российского общества принять свою сложную и противоречивую историю.

1 июля на Юга.ру вышла колонка Дениса Куренова «Невыносимый взгляд. Как научиться жить рядом с прошлым, которое разделяет». В ней автор утверждает, что настоящая демократическая зрелость общества проявляется в его мужестве не прятаться от своей расколотой и противоречивой истории. В качестве примера он приводит памятники Екатерине II и Ленину в Краснодаре: если бы им в 2006 году позволили смотреть друг на друга, то их «невыносимый взгляд» стал бы символом силы — признанием того, что враждующие эпохи являются частью общего прошлого. Убрав же один из памятников, власти, по мнению автора, выбрали «идеологическую косметологию» вместо того, чтобы научиться жить с этим историческим разломом.

Денис Куренов предложил нам поразмыслить о том, как научиться жить с прошлым, которое так или иначе разделяет наше общество. В этой, на первый взгляд, простой постановке вопроса и сюжете о «борьбе противоположностей» — двух памятников за общественное пространство — кроется несколько важных смыслов.

В далеком уже 2006 году произошли события, которые свидетельствовали о трансформации не только мемориального пространства Краснодара, но и политики памяти, а также об изменении общественного мировоззрения.

24 июля 2006 года был демонтирован памятник Ленину напротив краевого ЗСК. После реставрации «вождь мирового пролетариата» на прежнее место не вернулся — его переместили к ДК Железнодорожников. Эту «спецоперацию» провели в преддверии торжественного открытия памятника Екатерине II в сентябре того же года. «Новый старый» памятник императрице вернулся на свое историческое место в сквере, где он и стоял в дореволюционную эпоху.

С точки зрения исторической справедливости и здравого смысла все логично. Но есть ли здесь «подводные камни»? Конечно, есть. Куда же без них!

Можно ли было оставить на одном пространстве оба памятника? Теоретически — да. С момента ухода Советского Союза с исторической сцены (а это очередной тектонический разлом в нашей истории) прошло пятнадцать лет. К моменту «размена фигур на доске» угар перемен уже выветрился, и общество жило спокойной, размеренной жизнью. Уходом Ильича с площади возмутились только сторонники КПРФ, большинство же людей относилось к его фигуре безразлично.

Более того, есть фактор, который все сильнее будет влиять на отношение к политике памяти, — смена поколений. Люди, родившиеся после 2000 года, проще и без надрыва относятся к наследию прошлого. Фигура Ленина и «иже с ним» не несет для них сакрального смысла. Им, по большому счету, все равно, чье имя носит улица: Ленина или Соборная, Красноармейская или Бурсаковская. Это просто проза жизни.

Опираясь на принцип, что «все личности и периоды нашей истории — это наше общее прошлое», можно было бы оставить Ленина, торжественно встретить Екатерину Великую и смириться с их безмолвным диалогом «глаза в глаза». Но настолько ли мы циничны, упиваясь технологичным веком, чтобы без разбора смешивать эпохи и лица?

Вернемся к главному вопросу: созрело ли общество к принятию «трагической многомерности» нашей истории, а значит, и к спокойному восприятию полярных исторических фигур?

Похоже, пока нет. Обществом по-прежнему движет инерция — делить все на «черное» и «белое», на «своих» и «чужих». Мир усложняется, а мы цепляемся за простые ответы. Поэтому нам так трудно смириться с мыслью, что рядом с нашей правдой могут существовать и другие, тоже имеющие право на жизнь. А ведь они существуют, хотим мы того или нет. Это факт.

И вот здесь мы подходим к еще одному смыслу, который Денис Куренов вложил в этот разговор: он обращает наше внимание на заклейменную сегодня идею демократии.

— Сила демократии — не в насаждении единственно верной картины мира, а в создании такого пространства, где за приверженность любой из них не подвергают гонениям. Демократия — это искусство жить вместе после разрыва. Это система, которая гарантирует, что спор идей никогда больше не перерастет в грохот взрывов, аресты за слова и поиски «врагов народа». Демократия — это национальное обретение внутренней силы, которая позволит Екатерине II и Ленину вечно смотреть друг на друга на наших площадях. Не потому, что мы отказываемся обсуждать, кто из них прав, а потому что мы понимаем: их безмолвный спор не должен стать прелюдией к очередной гражданской войне. (из колонки Дениса Куренова «Невыносимый взгляд. Как научиться жить рядом с прошлым, которое разделяет»)

Демократия как идея и инструмент регулирования общества зародилась в античности и, пробиваясь сквозь века, долго, но неумолимо доказывала свою гуманистическую суть. Сегодня же идея демократического устройства подвергается критике и обструкции. Это наглядный пример того, как с помощью манипуляций формируются нужные общественные настроения.

Первая четверть XXI века показала кризис элит как на «коллективном Западе» и в Юго-Восточной Азии, так и в России. Этот кризис проявляется в их неспособности справляться с глобальными вызовами (экономические кризисы, экологические проблемы, пандемия) и предлагать идеи, объединяющие общество для дальнейшего развития.

Классическим носителем демократической модели считается англосаксонский мир, чья политическая система сегодня демонстрирует явную стагнацию. И в этой точке напряженности происходит «перевод стрелок»: ответственность за проблемы перекладывается с политических элит на сами демократические институты. Демократию критикуют и сворачивают не потому, что она плоха или недееспособна, а потому, что ее гуманистические принципы — это прозрачность, ответственность и сострадание.

А сострадать — значит разделять. Разделять боль, печаль и ответственность не только за ошибки прошлого, но и за надежды на будущее.

Российское общество имеет печальный опыт разделенного прошлого: разделенного на «до» и «после», разделенного внутри семей, социальных групп и народов. А разделяемое прошлое — это то, которое мы не делим на свое и чужое, а принимаем как общее для всех.