Москва и слезы мигрантов. Что культовое кино с Верой Алентовой говорит нам о современности

Активистка Яна Антонова анализирует фильм «Москва слезам не верит», проводя социальную параллель между советскими лимитчиками и современными трудовыми мигрантами.

Вчера в Театре имени Пушкина состоялось прощание с народной артисткой Верой Алентовой.

Шестьдесят лет она прослужила в этом театре.

Умерла Вера Алентова 25 декабря. Умерла внезапно, почувствовав себя плохо на панихиде по актеру Анатолию Лобоцкому, с которым играла в фильме «Зависть богов». Вызванная скорая не смогла помочь. Народная артистка скончалась на 84 году жизни.

Вспомним самый знаменитый ее фильм — «Москва слезам не верит».

Фильм был снят в 1979 году.

Режиссером был муж Веры Алентовой — ныне покойный Владимир Меньшов. Меньшов сперва не рассматривал жену на роль главной героини — Екатерины Тихомировой. Пробовались другие актрисы. Некоторые отказались, некоторые плохо смотрелись в паре с Алексеем Баталовым, который играл Гошу, Гогу или Георгия Ивановича.

Фильм был очень тепло встречен зрителями. На церемонии вручения наград Американской киноакадемии в 1981 году получил премию «Оскар» как лучший иностранный фильм.

О чем кинокартина? О несчастной любви? Нет. На влюбленности главной героини в Родиона-Рудольфа внимание не акцентируется. Ее чувство к нему не романтизируется.

Ситуация, когда Екатерина забеременела, а Рудольф отказался жениться, в фильме рассматривается как конфликт москвича и провинциалки-лимитчицы.

Действие фильма начинается в Москве в конце 1950-х годов.

Кто такие лимитчики?

В 1950-1970-е годы в Москве быстро росло число промышленных предприятий. Для них требовалось большое количество низкоквалифицированной рабочей силы. Москвичи не спешили устраиваться малярами и фрезеровщиками. Чтобы обеспечить предприятия работниками, партийное руководство (а коммунистическая партия в советские времена руководила страной) разрешало предприятиям набирать в провинции, как правило, в сельской местности европейской части РСФСР, рабочих — не более определенного лимита. Поэтому москвичи этих людей презрительно называли лимитчиками.

В СССР существовала система прописки. Приехать просто так жить в Москву, Ленинград или любой другой город человек не мог — нужна была прописка. Лимитчикам давали временную московскую прописку. Их селили в общежития в Москве — как раз в таком живут девушки в фильме. Лимитчики работали на том предприятии, которое привезло их в столицу по лимиту. В случае увольнения лимитчик лишался и общежития, и временной московской прописки.

Ничего не напоминает?

Это же сегодняшние мигранты!

Получить постоянную прописку в Москве лимитчица могла при вступлении в брак с москвичом. Все прекрасно знали, что лимитчицы охотятся за московскими женихами, поэтому Катерина и ее подруга Людмила скрывают от мужчин, что они лимитчицы — скрывают презираемый москвичами социальный статус.

Одна из сильнейших сцен фильма: когда мама Рудольфа приходит к беременной Катерине в общежитие, чтобы выяснить отношения — раз и навсегда определить, что Рудольф на девушке не женится, что ни она, ни ее ребенок их семье не нужны.

Почему такая жестокость?

Катерина из фильма стоит на социальной лестнице много ниже семьи москвича Рудольфа — ситуация, зеркальная нынешним отношениям москвички и мигранта.

Нас, конечно, возмущает отношение матери Рудольфа, мы находим ее жестокой. Но готовы ли мы сами сегодня принять в семью мигранта из Средней Азии?

Вот это какой фильм!

У фильма много достоинств. В нем показан рост личности главной героини. Показать развитие и рост личности в кино удается нечасто, а за весь советский период кинематографа число таких удач можно пересчитать по пальцам одной руки.

Сегодня огонь критики, особенно критики феминисток, направлен уже не на Рудольфа, не пожелавшего вступить в брак с лимитчицей, а на Гошу, который спустя двадцать лет влюбляется в директора завода, в которого превратилась за эти годы Катерина.

Сцена знакомства главных героев в электричке стала классической. Все мы знаем, что незамужние женщины, милиционеры и руководящие работники смотрят оценивающе.

Ситуация зеркально повторяется.

Если Рудольфу нельзя было сказать, что она лимитчица, то от Гоши Катерина скрывает, что она директор.

Подразумевается, что по мнению общества скромный труженик-слесарь Гоша не пара энергичной и прогрессивной советской руководительнице.

И только в финальных кадрах фильма социальные условности пали перед любовью.

Нужно ли говорить, что через двадцать лет у нас будут директора и директрисы из стран Средней Азии? Или читатель уже это понял?

Москва слезам не верит, и это слезы мигрантов.