7 апреля в Краснодаре перед зданием краевой администрации сухо бабахал салют, молодцевато стучал сапогами торжественный парад казаков, курсантов и кадетов и задушевно разливался под фонограмму Кубанский казачий хор. Город и край отмечали долгожданное открытие памятника казакам-основателям земли Кубанской.
Точнее, отмечали "виновники торжества" – представители казачества и власти разного уровня. Случайно или нет, но площадь перед администрацией после реконструкции оказалась совершенно непригодна для массовых собраний, будь то митинги или санкционированные народные гуляния. Район исторического для города события был оцеплен еще с утра, поэтому зрителям пришлось довольствоваться местами на "галерке", у памятника Георгию Жукову.
Несколько лишними ощущали себя и журналисты, призванные разнести весть об открытии памятника по всем городам, весям и т.д. В отведенные "карманы" пишуще-снимающая публика никак не помещалась, а все попытки расположиться хоть с каким-то удобством для работы незамедлительно пресекались людьми в строгих костюмах или казачьей форме.
- Вы что, не видите – вот белый квадрат! За него нельзя заходить, – то и дело подбегал к нарушителям распорядка очередной распорядитель торжеств, обеспокоенный столь вопиющим проявлением хаоса.
Порой пытались взывать и к инстинкту самосохранения:
- Здесь же пойдут казаки, колонна! Тут промарширует оркестр! Вас же сметет просто, поймите вы это!
Тут в голосе поклонников белого квадрата слышалась такая неподдельная забота о жизни и здоровье простого журналиста, что марширующие казаки представлялись, по меньшей мере, танковой колонной на марше. (Тревоги оказались напрасны – казачьи сотни прошли по улице Красной. Жертв и разрушений не было.)
В остальном церемония прошла без запинки и вполне отвечала требованиям праздничности и великодержавной помпезности. Погода удалась, речи были торжественны и местами даже не избиты, казаки живописны, а юные хористы милы и трогательны…
Слушая ораторов, трудно было понять – кто же из них рад больше. Губернатор Кубани Александр Ткачев, не заглядывая в записи, долго и убедительно говорил о том, что этот день войдет в историю края. И, судя по всему, действительно в это верил. Чувствовалось, что для него памятник – не просто бронзовый казак на коне плюс 3 метра гранита.
- Мы сегодня через это прекрасное произведение возвращаем жителей Кубани к истокам, к истории нашего любимого края. Как известно, любое дерево без корней не живет, оно умирает, и поэтому хватит нам быть Иванами, не помнящими родства, – говорил губернатор. Казакам идея перестать быть Иванами и вернуться к корням понравилась. Остальным жителям многонационального края остается за них радоваться.
- Я уверен, что этот памятник создан на века, и я очень хотел бы, чтобы и наши дети, проходя мимо, еще раз задумывались – кто мы и что мы, и о нашем предназначении на кубанской земле, – говорил губернатор. Видимо, детям следует также вспоминать, кто именно подарил им столь благотворно действующий на мышление монумент.
А атаман Кубанского казачьего войска Владимир Громов сообщил собравшимся, что "сегодня праздник не только на земле, но и на небесах". В доказательство этого он привел многочисленные войны, которые Россия вела в XIX веке, отметив, что почти в каждой из них казаки проявили себя с лучшей стороны. И даже в Русско-японской… О том, что большинство этих войн были отнюдь не оборонительными, Владимир Прокофьевич, историк по образованию и профессии, решил не упоминать.
Впрочем, церемония открытия уже действительно история. А сам памятник не только вполне зримое настоящее, но и источник мифов и легенд, которыми он успел обрасти еще до 7 апреля.
В августе 2003 года завершился учрежденный администрацией Краснодарского края творческий конкурс на создание проектного эскиза памятника, посвященного основателям Екатеринодара и первых кубанских станиц. Победителем его стал известный кубанский скульптор, заслуженный художник России Александр Аполлонов, работающий и над воссозданием монумента Екатерины II.
Тут и начались приключения бронзового казака, прототипом для которого стал войсковой судья Антон Головатый. Для начала выяснилось, что одет он совершенно возмутительным образом – в традиционную одежду запорожских казаков, которым Екатерина II и передала в конце XVIII века кубанские земли после ликвидации Сечи. Такого губернатор, активно насыпающий в то время дамбу к злополучной Тузле, вытерпеть перед своей резиденцией не мог.
- Изначально на проекте был запорожец, которому была отдана эта земля, – рассказывает скульптор. – Потом пришла Тузла с недоразумениями, потом пришли казаки и потребовали поменять образ. Рядом с Екатериной (речь о восстанавливаемом памятнике – ЮГА) и так будут сидеть четверо с оселедцами и в шароварах, а тут еще один на площади. Это вызвало протесты. Позвонил Ткачев и сказал, что они с Громовым решили поменять образ казака.
Не отвечающий политической обстановке запорожский чуб заменили на идеологически верную прическу. Которая не понравилась атаману ККВ, казачьему полковнику Владимиру Громову, обозвавшему ее "москальской". На буйную казачью голову водрузили папаху, но это оказалось еще не все.
- Было сказано, что для всего мира кубанские казаки привычно воспринимаются в черкесках. Я счел, что это логично. Пришлось переварить каркас, – вспоминает автор памятника.
В итоге черкеска, кстати, ставшая официальной казачьей формой только в первой четверти XIX века, окончательно перестала гармонировать с внушительной кремниевой "пистолью", которая, помимо шашки и кинжала, прилагалась к казаку по проекту. Это снова не понравилось атаману Громову, предложившему заменить устаревший огнестрел на более подходящий к форме наган или маузер. Однако с револьвером символический основатель земли Кубанской окончательно потерял историческую привязку. И мог показаться как неутомимым борцом за светлое коммунистическое завтра, так и яростным искоренителем "красной заразы".
В окончательном варианте казаку досталось только холодное оружие. Зато все мыслимые и немыслимые формальности были соблюдены.
- Я изучил книги по кавказской одежде и оружию. Консультировал Николай Ерохин, председатель казачьего военно-исторического клуба. Помогал войсковой судья Юрий Загудаев – приносил свое оружие. Когда говорят, что какие-то детали не похожи, я отвечаю – папаха вылеплена лично с Громова, он мне позировал. Оружие давал Загудаев, – предупреждает все возражения доморощенных краеведов автор памятника.
Вслед за идеологическими и историческими баталиями пришли экономические. По рассказам, одно очень влиятельное и уважаемое лицо было весьма озадачено количеством денег, выделенных на сооружение памятника. Причем не в смысле возможности экономии народных средств, а исходя из принципа "Надо делиться". Лицо обратилось к скульптору и получило отказ, т.к. средства выделялись исходя из сметы строго на конкретные цели.
Для начала к несговорчивому художнику пришла проверка Контрольно-ревизионного управления, после чего финансирование проекта было урезано. Затем туманно пригрозили судом за разбазаривание бюджетных средств, но обошлось.
- Лично ко мне претензий у правоохранительных органов нет, хотя чиновники иногда грозят мне уголовной статьей. Все деньги проходили через художественный комбинат. Все договорные обязательства я выполняю, все сметы проверены правоохранительными органами, к ним претензий нет. Есть претензии к директору. Но они надуманные и являются сфабрикованными по приказу, – утверждает скульптор. – Монументальная скульптура обречена на трения, так как это компромисс возможного и желаемого. Но мне пришлось оправдываться – ехать в Москву и на всех уровнях доказывать правильность выполнения смет. Мои доводы сочли убедительными.
В итоге открытие памятника, запланированное на май 2004 года, было перенесено на 2005-й – сперва на 23 февраля, потом на 12 марта. Все это время власти постоянно торопили создателей монумента, стремясь как можно скорее войти в историю и вернуть народу корни.
- Автор зависит от литейщика, форматора, слесарей, сварщиков. Нужна квалифицированная команда. Ужесточаются сроки, срезают смету, у меня уходят люди. Есть такие, кого некем заменить. Делали четыре варианта – в глине, гипсе, воске и бронзе. Но чиновник у нас бездарный и подлый, начинает пакостить. На все дали по 2 месяца, – вспоминает те дни Александр Аполлонов. – Бригада просто падала. Делали по скоростной программе, которая предполагает потерю качества. Процентов 5-7 качества я упустил не по своей вине. Изначально предполагалось открыть 12 марта – на конец Масленицы, чтобы не в пост. Зачем надо было спешить? Тупая демонстрация власти.
Открытие 12 марта сорвалось уже по вине ростовских властей. Трехтонная скульптура отливалась в цехах Ростовского государственного строительного университета, откуда ее должны были доставить по воздуху. Однако из-за несогласованности документов вертолет не смог вылететь 10 марта, и казак-основатель добрался до столицы Кубани только 12 марта. Начинался Великий Пост, и уже установленный на монумент памятник укрыли зеленой сеткой вплоть до Благовещенья.
Но и тут судьба не дала казаку покоя. Поползли разговоры, что не конь под ним вовсе, а кобыла. Дескать, в русле новой борьбы краевой администрации за нравственность было решено, что первичные половые признаки жеребца гораздо более непристойны, потому быть ему лошадью женского пола. "Да конь это", – устало убеждали причастные к проекту, но им, как водится, никто не верил. "Пусть даже и конь, – отвечали им. – Но ведь поставят его к народу задом, а к администрации передом!".
И даже после того, как памятник был открыт, а идеологические, исторические, экономические и анатомические споры утихли, осталась у него одна маленькая тайна. Говорят, что скульптор в последний момент выгравировал имена всех нехороших чиновников из администрации края на, скажем так, крупе лошади. Увидеть их, якобы, можно только с одной определенной точки…
