17 мая на экраны выходит нашумевшая еще до своего релиза лента "Диктатор". Над созданием картины трудился тандем, издавший ранее "Бората" и "Бруно": режиссер Ларри Чарльз и популярный комик Саша Барон Коэн.
По словам авторов, в основе фильма лежит бестселлер под названием "Забиба и король", который написал иракский лидер Саддам Хусейн. Персонаж Коэна – скрывающийся за густой бородой и ближневосточным акцентом вымышленный диктатор вымышленной страны генерал-адмирал Аладин. Образ его списан с хорошо всем знакомых восточных правителей нашего времени – что-то среднее между Саддамом Хусейном и Муаммаром Каддафи. Саша, как и в прежних своих работах, позволяет себе откровенно насмехаться над несправедливостями мира – "любовным" угнетением своей страны, оплотами демократии за океаном, международными отношениями и нелепыми стереотипами.
У персонажа такой величины непременно должна быть серьезная (во всех смыслах) охрана, поэтому его повсюду сопровождает министр охраны с неизменным poker face. Второстепенного, но яркого персонажа играет Бен Кингсли. На роль британского актера пригласил Саша Барон Коэн после их совместной работы над фильмом "Хранитель времени".
В эксклюзивном интервью сэр Бен Кингсли рассказал о своей роли "министра охраны и поставщика женщин" для великого диктатора Аладина и о том, как тяжело было сохранять серьезное лицо, снимаясь в сценах с Сашей Бароном Коэном.
Расскажите, пожалуйста, о персонаже, которого Вы играете.
– Моего героя зовут Тамир, он дядя главного героя и носит официальный титул Министр Охраны и Поставщик женщин (смеется). Я раздаю направо и налево "Ролексы" и грязные бриллианты, а заодно присматриваю за безопасностью генерала Аладина.
Могли бы Вы кратко описать сюжет фильма?
– Генерал Аладин едет в Нью-Йорк на заседание ООН, но действие происходит и в его родной стране, пока он в отъезде. В Нью-Йорке случается кое-что, запутавшее все так, что никто в городе не понимает, кто он такой. Знаете, как в фильме Чарли Чаплина "Великий диктатор", где были герои-близнецы – цирюльник и правитель страны. Или в фильме Айвена Райтмена "Дэйв", где были два президента – настоящий и двойник. У нас такая же ситуация, и по фильму возникает огромное количество комедийных моментов. И, кстати, я должен присматривать за обоими двойниками.
У фильма очень злободневный сюжет – после "арабской весны" и событий, до сих пор разворачивающихся в Сирии…
– Да, это так. Поразительно, что Саша начал делать этот фильм еще 2,5 года назад, когда все эти свергнутые диктаторы были еще у власти! Это удивительно, как у него получается держать руку на пульсе.
И мы сможем угадать каких-то реальных диктаторов наших дней в Генерале Аладине?
– Несомненно. На самом деле, это очень яркий образ невыносимо противного диктатора, и хотя наша страна – Вадия – выдуманная, Вы сможете узнать многих из реально существующих его прототипов.
Мы живем во времена, когда все должны быть политкорректны, и комедии выходят под большим контролем. Есть ли какая-то тема, которую в сценарии все же не затронули, или создатели фильма "шли до конца"?
– Это зависит от того, смеетесь ли вы над расизмом, порочите ли антисемизм или отпускаете расистские и антисемитские шуточки. Между этими вещами существует очень тонкая грань, которую Саша не переступает, и это замечательно.
Я не считаю приемлемым делать комедию, высмеивая отдельных лиц или группы людей, – это ниже пояса. Но я подчеркиваю: все комедии должны иметь нравственную цель и никогда – аморальную. Знаете, как ни странно, когда шутка становится аморальной, она перестает быть смешной.
На Ваш взгляд, в чем сила хорошей сатиры?
– Она дает нам смелость высмеивать что-то, вместо того, чтобы этого бояться. Хулиганы – они ведь трусы, и если над ними смеяться, внутренне они разрушатся. Это участь правителей. Никто не смеялся над Гитлером, пока не начал Чаплин, ведь если бы они начали, их сразу бы отправили в концлагерь. Если мы не можем разбомбить зло, то давайте посмеемся над ним. Я считаю, что Саша – такой же бесстрашный, как Чарли Чаплин.
По ходу съемок было много импровизаций?
– Я бы сказал, было 50 на 50. Мы сделали около половины по сценарию, который был просто бесценен. А затем начали делать, что называется, альтернативную версию, где импровизировали много, но всегда оставаясь в рамках сцены. Мы никогда не импровизировали до какого-то забвения и не сбивались лишь для того, чтобы показаться смешными – происходящее всегда имело отношение к сцене, и мы не забывали о том, что это должно быть правдоподобно. Это очень умная политическая сатира.
Вам понравилось работать таким образом?
– Да, очень. Моим первым "импровизационное" кино был фильм Майка Ли, которого можно назвать маэстро импровизации. Когда у сцены установлены четкие лимиты, а тебе удается и уложиться в них, и достигнуть своей импровизацией какой-то цели, то это всегда удовольствие. Если не устанавливать границы, то получится беспорядок, это как теннисный матч без ограничительных белых линий на корте.
Но если границы и приоритеты внутри импровизации обозначены, то это очень захватывающе, особенно с Сашей. К счастью, у меня была роль серьезного человека, и я не осмеливался даже пытаться быть забавным рядом с Сашей Бароном Коэном, потому что тогда б я потерял работу (смеется). Мне нравилась моя роль, но сохранять постоянно серьезный вид было очень сложно, потому что прямо передо мной происходили такие вещи, которые были невозможно смешными. Но все, что мне позволено было сделать – это сделать вид, что я немного сбит с толку.
Это, наверное, была одна из самых непростых задач.
– О да, это было очень непросто! Это было весело – находиться в двух дюймах от Саши, который отжигает на полную катушку, и при этом стоически демонстрировать безразличие к тому, что он вытворяет. Это было сложнее всего, что я только мог себе представить.
"Диктатор" и для Саши, и для режиссера Ларри Чарльза стал неким отступлением от привычного стиля. В "Борате" и "Бруно" они постоянно взаимодействовали с публикой…
– Да, при создании этого фильма никто из гражданских лиц не пострадал (смеется). Я думаю, что в титрах об этом говорится. Это было большое "производство" со множеством непредвиденных растрат, летательными аппаратами и верблюдами. Саша работал один на один с профессиональными актерами, а не импровизировал, как в тех фильмах. Этот фильм отличается от "Бората" и "Бруно" тем, что он снят по сценарию и с профессиональными актерами (Анна Фэрис, Джейсон Мэнтзукас, Джон Рейли, я и остальные).
"Диктатор" – уже третий совместный фильм Ларри и Саши. Какие между ними сложились отношения?
– Удивительно наблюдать, как эти двое работают вместе – они настроены тон-в-тон, как дирижер и виртуозный скрипач. Но Ларри очень жестко контролирует направление повествования, он строгий дирижер. Конечно, весьма заманчиво отклониться в сторону, когда ты имеешь возможность импровизировать, тем более с такими музыкантами, как Саша. Но Ларри всегда вернет все в нужное русло – к нужному повествованию, к партитуре. В этом и есть сила фильма. Это не один длинный прикол, как в предыдущих их фильмах, а история, которая разворачивается во множестве других.
Звучит так, словно Вы реально наслаждались процессом.
– Так и есть. Мне уже не терпится посмотреть конечный результат, думаю, он будет прекрасен. Я огромный поклонник обоих – и Саши, и Ларри.
Вы работали с такими режиссерами, как Спилберг, Скорсезе, Полански. Есть ли то, что их объединяет?
– Думаю, да. Они отличаются уровнем внимания, уделяемым актерам, они делают это так заботливо и так умно, что актер не растрачивает зря ни одного атома своей энергии. Это и есть правильное руководство. Оно нацелено на все, что попадает в объектив: камера должна быть расположена идеально, актеры поставлены красиво. Мне кажется, они ценят энергию актеров, которая может заставить их за день потерять пару литров крови и все равно прийти на съемочную площадку в непотребном виде, неуверенными в себе. Или же позволяет воспитывать, направлять их и смотреть на них таким внимательным взглядом, что ты точно будешь знать свое место
Каждый раз, когда Скорсезе говорил: "Снято", я знал, что он видит отснятое со всех сторон, в целом, и уже учел абсолютно все. С Сашей то же самое. Мне очень понравилось работать и с Лари, и с Сашей – он хорош в качестве режиссера. Когда с ним работаешь, можешь видеть глаза, и стоит взгляду чуть измениться, сразу возникает понимание: "Он за мной наблюдает…". Прекрасное чувство!
Вы продюсировали несколько фильмов, а не думали заняться режиссурой?
– Я бы смог сыграть в фильме, спродюсировать его, но до режиссера еще не дорос. Я работал с талантливейшими режиссерами, и все время думал: "О, я так не смогу". Возможно, если бы я работал у посредственных режиссеров, я бы еще мог подумать: "О, да я могу сделать лучше этого!" Но когда я смотрю на Джонатана Глэйзера или кого-то вроде него, то думаю: "Нееет, знай свое место, Бен!".
