Лица. Ликвидаторы чернобыльской аварии

26 апреля 1986 года произошло два крупных взрыва на Чернобыльской АЭС — на тот момент одной из главных в мире атомных станций. Катастрофа 1986 года расценивается как крупнейшая за всю историю атомной энергетики. В ликвидации аварии участвовало 600 тыс. жителей Советского Союза, среди них — 11,5 тыс. кубанцев. Утром 26 апреля в Краснодаре прошел митинг в память о трагедии на ЧАЭС. Юга.ру поговорили с его участниками.

Александр Эглит

75 лет, во время ликвидации чернобыльской аварии — 44 года, старший офицер отдела связи группы гражданской обороны СССР, пробыл на месте событий два месяца.

— Рядом с атомной станцией находился участок леса в 10 кв. км — Рыжий лес. Радиация погубила эти деревья, и они окрасились в буро-красный цвет. Наши ребята случайно попали в Рыжий лес, стали проверять радиацию, и уровень оказался 5 рентген — это очень много, 20 рентген — показатель, когда человеку категорически противопоказано находиться на территории. Мы устроили совещание в штабе и пришли к выводу, что надо валить лес. Единственная защита от радиации — закопать пораженные предметы в землю, по крайней мере на метр в глубину. Дерево падало на землю, и от него происходил взрыв радиации. Наши ребята хоть и были в средствах защиты, но, конечно, заразились. День и ночь приезжали КамАЗы с землей — мы завалили весь лес и засыпали его. Это было сделано к весне.

С началом весны перед нами встала другая проблема: паводковые воды. Они смели за зиму всю радиоактивную пыль, растворили ее и понесли в Днепр. Чтобы нижележащие города не заразились, мы создавали отряды, ставили плотины на каждом ручье и на каждой речке с расчетом на то, чтобы вода задерживалась и оседали радиоактивные частицы. На каждой плотине стоял бульдозер, экскаватор, два самосвала. Люди там постоянно жили: караулили, чтобы не прорвало. Мы дежурили на командных пунктах и все отслеживали.

У меня пропуск — всюду, мне приходилось ездить по всем населенным пунктам, которые находятся вокруг, проводить разведку. Приезжаю в одну деревню, километров 10 от Чернобыля. А там мужики грузят большой стог сена. Я им говорю: «Ребята, что же вы делаете, это зараженное! Ваши коровы вместе с молоком будут поражены». «Товарищ полковник, мы сверху выбрасываем, а берем изнутри. Мы тут живем и никуда не уедем».

Я получил облучение 18 рентген в Чернобыле. Сначала глаза резали, горло болело и хрипело, во рту металлический привкус, как будто ржавчины наелся — состояние было плохое. Но организм привык немного, свой срок мы выдержали.

Борис Ходырев

73 года, во время ликвидации чернобыльской аварии — 42 года, заведующий столовой Динского полка. Пробыл на месте событий с ноября 1986 года по май 1987 года.

— Первые ребята отправились на ликвидацию в мае, а меня призвали в ноябре — уже думал, не придется ехать. За мной приехали домой ночью, забрали и сразу же увезли в Чернобыль. Я тогда работал в «Интуристе» поваром.

Моей обязанностью было накормить полк: своевременно доставить продукцию в части и на станцию. Продукцию мы получали с Кубани, готовили исключительно из наших продуктов.

Я инвалид II группы. Сразу по возвращении у меня резко ухудшилось здоровье, в 1989 году мне поставили мерцательную аритмию, тахикардию. У меня было уже две операции на сердце. Ну ничего, будем живы — не помрем.

Николай Мохов

68 лет, во время ликвидации чернобыльской аварии — 37 лет, был призван на специальные сборы по ликвидации аварии в качестве командира батальона, пробыл на месте событий с июля по сентябрь 1986 года.

— 26 апреля все случилось. 1 мая в Киеве провели демонстрацию, и только 2 мая было объявлено. Первый эшелон Краснодарского полка гражданской обороны, который дислоцировался в станице Динской, был отправлен на ликвидацию аварии 15 мая. Я попал во вторую волну — с 7 июля по 3 октября.

Задач было очень много. Мы жили в палаточном лагере, работали круглосуточно. Выгружали из вагонов цемент, бентонитовую глину и доставляли на бетонные заводы для строительства саркофага над обломками. За месяц мы выгрузили 4 тыс. тонн цемента. Кроме этого, выгрузили из вагонов и доставляли на территорию станции 120 тыс. кв. метров железобетонных плит, для того чтобы укладывать их на поверхность — чтобы радиоактивная пыль не поднималась в воздух.

Мы чистили крышу третьего энергоблока. Смена длилась всего 50 секунд, потому что был очень высокий уровень радиации. Я сидел в свинцовой кабине с секундомером и засекал время. Человек должен был по шестиметровой лестнице подняться на крышу, пробежать и сбросить обломки взорвавшегося четвертого энергоблока. По истечении 45 секунд я включал сирену — и за 5 секунд человек должен был вернуться. Практически все 120 человек, которые работали на крыше, стали инвалидами. Я тоже инвалид II группы. Чем заболел? Много чем. Началось с того, что все зубы высыпались, оба глаза прооперировали из-за лучевой катаракты. Никто не ставит такой диагноз, просто пишут — травматическая катаракта.

Многое из нашего закона (закон РФ от 15.05.1991 N 1244-1 (ред. от 28.12.2016) «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» — прим. ред.) убрали, теперь только раз в три года можно получить санаторно-курортное лечение — не ежегодное, как было раньше. Нашему правительству и Госдуме надо больше думать о социальной защите.