Опыт исторического анализа одного из известных автографов Суворова

Б.Е. Фролов 

В государственном архиве Краснодарского края хранится ряд автографов А.В. Суворова. Один из них стал объектом настоящего исследования. Это ордер, датированный 27 февраля 1788 г. В нем сообщается о передаче князем Г.А. Потемкиным войску верных казаков войсковых клейнодов – знамен и перначей.

Приведем текст этого документа с небольшими сокращениями: «Вследствие Ея Императорского Величества указа о всемилостивейшем благоволении к верным казакам, препровожденный от его светлости… князя Григория Александровича Потемкина-Таврического лист при сем следует в войско також: знамя войсковое белое большое, малыя для куреней, которых, по умножению людей, прибавлять будет впредь, булава атамана кошевого и другие перначи.

Изображение на оных креста с сияющим в середине солнцем представляет привязанность войска к вере христианской; на другой же стороне, в звезде, надпись ордена св. апостола Андрея Первозванного означает хранение им веры, проповедуемой сим апостолом в странах, по Днепру лежащих, и верность к государю и отечеству…» [1].

Попытаемся дать исторический комментарий столь интересному документу. Известный исследователь истории черноморского казачества П.П. Короленко в одной из ранних своих работ [2] заявил следующую точку зрения, повторенную затем многократно: А.В. Суворов «доставил» в Кош и «вручил» казакам прежние запорожские клейноды.

Отметим, что сам текст документа не дает никаких оснований говорить о доставке и вручении упомянутых регалий лично А.В. Суворовым. Анализ содержания свидетельствует скорее об обратном. Кстати, в этом архивном деле хранятся подобные ордера и других русских военачальников – де Рибаса и М.И. Кутузова,  через которых также передавались войску регалии.

Тот же П.П. Короленко, описывая праздник принятия регалий, ни словом не обмолвился о присутствии на нем А.В. Суворова, который должен был сказать хоть несколько слов на такой торжественной церемонии. Позднее П.П. Короленко уже по-другому сформулировал свою точку зрения, написав о передаче казакам знамен «через генерала Суворова» [3].

Попробуем разобраться с утверждением о том, что верным казакам передали клейноды бывшего войска Запорожского. Эта точка зрения фигурировала в работах ряда дореволюционных авторов [4]. И.Д. Попко обошел этот вопрос стороной, возможно, давая тем самым понять, что не разделяет этого мнения [5]. Е.Д. Фелицын ни словом не обмолвился о «наследственности» знамен и причислил к запорожским лишь булавы, перначи и литавры [6].

Выскажем свое суждение по данной проблеме. Вопрос о количестве запорожских клейнодов, о степени их сохранности, о том, где и у кого они хранились в указанный период, представляется крайне сложным и требует специального исследовательского поиска в центральных архивах и музеях страны. Пока же отметим, что никаких документальных подтверждений факта передачи «верным казакам» именно запорожских регалий нет. Во-вторых, пока не известен факт существования в Запорожской Сечи знамен подобного типа и с подобными изображениями. То есть налицо иконографическое несовпадение.

В-третьих, сам текст документа, в котором А.В. Суворов подробно описывает эмблемы знамен и их символику, явно свидетельствует пользу того, что эти знамена новые и казакам они незнакомы. Косвенным подтверждением этого можно считать и присланный Г.А. Потемкиным специальный церемониал освящения знамен.

Кажется, имеется и прямое свидетельство, опровергающее «запорожское прошлое» знамен. В письме Г.А. Потемкина июля 1788 г. есть такая примечательная фраза: «Знамен, сколько есть готовых посылаю…»[7]. То есть знамена изготавливались по мере увеличения количества людей, как о том писал и А.В. Суворов. И последнее. Именно в 1788 г. был утвержден первый официальный образец знамени для казаков [8]. Знамена, переданные войску верных казаков, соответствуют этому образцу.

Теперь о количестве знамен, переданных войску через А.В. Суворова. Во всех описях регалий конца  XIX-начале ХХ вв. в войске числилось 35 «куренных» знамен. В работах отдельных авторов начала ХХ в., в «Церемониалах» выноса регалий, в исторической публицистике неоднократно утверждалось, что все эти 35 знамен поступили в войско при ордере  А.В. Суворова [9].

У истоков этой историографической ошибки стоял Е.Д. Фелицын, безапелляционно заявивший: «Все эти тридцать пять малых куренных знамен были пожалованы войску единовременно с большими белыми войсковыми знаменами при ордере графа Суворова к атаману Белому 27 февраля 1788 года» [10]. Напомним, что в ордере А.В. Суворова речь идет только об одном войсковом знамени, а количество знамен, названных «куренными», не указано. Е.Д. Фелицын провел только лишь натурное обследование регалий, а к архивным материалам не обратился. Они же легко опровергают его утверждения.

В прошении Черноморского войска на имя Екатерины II 20 февраля 1792 г. сообщается: «Дал нам покойный (Г.А. Потемкин – Б.Ф.) булаву, перначей семнадцать, знамено большое белое и праперов малых четырнадцать…» [11]. Те же самые цифры указывает и атаман З.А. Чепега в рапорте к графу Безбородко от 10 января 1792 г. [12]. В сообщении Войскового правительства 3 августа 1798 г. говорится: «…пожаловано сему войску перначей 17, да праперов полковых 14. Ныне же имеется перначей только 15, а праперов 19, где 2 пернача еще при жизни Чепеги и Головатого подеты и откуда излишние (!- Б.Ф.) пять  праперов в войско поступили, правительство войсковое сведений не имеет» [13]. Сохранилась и записка атамана   Т.Т. Котляревского 1797 г., где речь идет также о 14 прапорах. Такую же цифру указывает в 1872 г. И.Д. Попко [14]. 14 прапоров проходят по сведениям «Памятной книжки» Кубанской области за 1881 г. И только у  Е.Д. Фелицына через семь лет вдруг появляются 35 знамен.

Откуда же взялось это количество? В архивных документах удалось найти ответ и на этот вопрос. В описи регалий 1855 г. говорится о 16 «особых знаменах», сделанных самими казаками. Итак: 14 жалованных, 5 «неизвестно откуда взявшихся» (скорее всего также изготовлены казаками), 16 самодельных - вот и искомые 35 знамен. Е.Д. Фелицын объединил в одну группу жалованные знамена и самодельные, сделанные по образцу первых и схожие с ними по форме и эмблематике и назвал их все вместе «куренными».

Сколько же действительно поступило знамен при ордере А.В. Суворова? В «Историческом описании одежды и вооружения российских войск» говорится о пожаловании в этот день 7 знамен, приводятся их рисунки и описания [15]. Это свидетельство заслуживает доверия, так как сведения для «Описания» готовились на местах в 40-е годы XIX в.

В заключение о семантике суворовского выражения «малые знамена для куреней». Слово «курень» имело несколько смысловых значений, некоторые из них автор рассмотрел в специальной статье [16]. В интересующем нас аспекте речь может идти о курене как военно-тактической единице. Но дело в том, что казаки-черноморцы не воевали отрядами-куренями. Войско делилось на пешую и конную команды, из первых большая часть предназначалась для службы на флотилии. Лодки на флотилии действительно первоначально распределялись по куреням, но ко дню написания ордера флотилия еще не начала формироваться.

Следует четко заявить, что в Черноморском войске понятия «куренные знамена» не существовало. В документах речь идет о полковых знаменах или малых знаменах и прапорах (последние два понятия синонимичны). «Куренные знамена» – это из понятийного аппарата историков последней четверти XIX века, которые в попытках создать определенную систематизацию регалий, возможно, отталкивались от суворовского выражения. Так что же подразумевал великий полководец под словом «курень»? К сожалению, однозначного ответа у нас нет. Скорее всего, «курень» ассоциировался у него с понятием «отряд». Отряды, возглавляемые, как правило, войсковыми полковниками и действовавшие отдельно от главных сил, действительно в войске существовали, но состав в них был смешанный из казаков разных куреней.

Подведем итоги. Наш краткий исторический анализ небольшого по объему документа А.В. Суворова продемонстрировал значительный разброс мнений  (порой диаметрально противоположных) и немалое количество явных фактографических ошибок. Автор надеется, что его сообщение внесло большую ясность в понимание реалий февраля 1788 года.

Примечания

1.     ГАКК (Государственный архив Краснодарского края). Ф. 249. Оп. 1.        Д. 26. Л. 2.

2.     Короленко П.П. Предки черноморских казаков на Днестре //Б\м б/г.         С. 21.

3.     Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского казачьего войска. 1696-1896 гг. Екатеринодар, 1896. С. 15.

4.     Короленко П.П. Черноморцы за Бугом. Екатеринодар, 1867. С. 6. Червинский В. Памятка кубанского казачьего войска. СПб, 1896. С. 10; Певнев А.П. Кубанские казаки. Екатеринодар, 1911. С. 16.

5.     Попко И.Д. Черноморские казаки в их гражданском и военном быту. СПб, 1858. С. 203.

6.     Фелицын Е.Д. Знамена, регалии, знаки отличия и прочие награды Высочайше пожалованные бывшим Черноморскому, Кавказскому линейному и ныне Кубанскому казачьему войску // Кубанское казачье войско. 1696-1888 гг. Воронеж, 1888. С. 388, 402.

7.     Дмитренко И.И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. СПб, 1896. Т. 2. С. 34.

8.     Военная энциклопедия. СПб, 1912. Т. 10. С. 532.

9.     Кубанские областные ведомости. 1892. № 26.

10. Фелицын Е.Д. Указ. соч. С 388.

11. Короленко П.П. Указ. соч. Прилож 18.

12. Дмитренко И.И. Указ. соч. Т. 3. С. 417.

13. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 361. Л. 51.

14. Попко И.Д. Исторические и биографические очерки. Екатеринодар, 1872. С. 9.

15. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. Изд. 2-е. СПб, 1900. Т. 6. С. 60.

16. Фролов Б.Е. Курень // Энциклопедический словарь по истории Кубани. Краснодар, 1997. С. 240.