В городе Горячий ключ Краснодарского края была прочитана заключительная лекция первой части программы "Эрмитаж – Югу России".
"В полном разгаре страда деревенская… Доля ты! – русская долюшка женская", – оглушительно грянул Кубанский казачий хор, и потом еще из Блока и Северянина. Виктора Захарченко, руководителя знаменитого коллектива, можно понять: ему хотелось показать гостям, что кубанские не лыком шиты, что петербургские поэты – совершенно свои в их репертуаре.
Ну, правильно. Дело было на праздничном ужине, посвященном центральному событию всего проекта – открытию выставки "Мир героев. Миф и реальность. Произведения античного и западноевропейского искусства из собрания Государственного Эрмитажа" в Краснодарском краевом художественном музее имени Ф.А. Коваленко. Ужин давали от имени губернатора края Александра Ткачева, которого, увы, аккурат в эти дни вызвал к себе Президент. И которого местные жители, между прочим, уверенно прочат в преемники. Поэтому за хозяина был только что выбранный руководитель Краснодара Владимир Евланов. Во главе же стола сидел директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, по правую руку – его сотрудники и другие "питерские", по левую – музейщики города и края.
Виктор Захарченко держал речь и на вернисаже. Он здесь важный человек: президент Путин очень любит Кубанский казачий хор, величает национальным достоянием России. То и дело зовет выступать перед высокими государственными визитерами. В Германию с собой возил. Перед Берлускони пели, "для восьми зрителей". Да и то: казаки все рослые, красивые, усы чернющие, белые овечьи папахи заломлены так и эдак; казачки гладко причесанные, румяные, глаза огромные, брошечки под воротничками-стоячками, по груди – воланы, воланы… Полный состав – три сотни артистов, перед нами была лишь "группа хора", превышающая численностью ужинающих.
О женской долюшке пели так, что ей можно было позавидовать; а чтобы до Бродского не добрались, питерские попросили "Любо!". Точнее, попросила Маша Журавлева, представляющая компанию "Базовый элемент", партнера Эрмитажа во всей его долгосрочной образовательно-просветительной российской программе. А также, как выяснилось, стратегического партнера Кубанского казачьего хора. Объясняется просто: Олег Дерипаска, глава "Базового элемента", – родом из этих мест. И то, что он исполняет свой долг крупнейшего олигарха по отношению к российской культуре и к своей малой родине, – хорошо и правильно. Господина Дерипаску заботы его бизнеса не выпустили в Краснодар; впрочем, он человек не публичный.
В общем, дальше все пошло, как по коронному кубанскому маслу. "Я деревня", – выводил солист. "Я село", – отвечал хор. "Наши крыши повело", – гремело вокруг. Тамада гнал действие, как скакуна, употреблял выражение "контрольный тост", сам доливал говорящему до полной рюмки. Потом, когда отработал, подсел к нам и с гордостью сообщил, что вообще-то закончил ЛГИТМиК и служит балетмейстером у Захарченко.
Стремление обнаружить и проявить связь между Петербургом и Краснодаром, присоединиться южной столицей к столице северной, мне кажется, стало главным в настроении местных людей, окружавших сотрудников Эрмитажа в эти дни. Ну, будто неслучайно памятник Пушкину (заметившему древнее Тмутараканское княжество) стоит напротив Художественного музея. А знаменитый Археологический музей-заповедник Гермонасса в Тамани (как и проекты реконструкции и развития Музея имени Коваленко и Историко-археологического музея имени Е.Д. Фелицына в Краснодаре, о чем дальше), будто само собой, делал известный петербургский архитектор Валентин Гаврилов – и сейчас "наш беспокойный гений", как зовут его коллеги, сопровождал эрмитажных в поездке по Югу. Между прочим, не менее знаменитый Музей Лермонтова здесь возник фактически вопреки желанию советских чиновников от литературы: считалось, что поэт опорочил Тамань, назвав ее прескверным городишком, и для литературной экспозиции книги собирали буквально как пожертвования. Это была середина семидесятых, кто помнит – дефицит всего…
А вообще главным во всей краснодарской эрмитажной эпопее – базовым, простите, элементом – стал "культурный вопрос". Который, понятно, неотделим от истории, искусства и власти.
Ну, самый первый пример. Екатерина Великая учредила музей, ставший Эрмитажем, – ставший столицей Кубани город основан в 1793 году как Екатеринодар. Императрица, напомню, отдала эту землю Войску верных черноморских казаков (после полугодового ожидания аудиенции, правда) – Тамань, Темрюк, Фанагорию… И, в частности, высадились казаки на косе Тузла, из-за которой сейчас спор двух держав; здесь застава номер один – и южные ворота России (как Петербург – северная парадная, вот и еще одно, часто звучавшее, сравнение).
Все, что сделала императрица для мужиков в "шароварах с Черное море" и с оселедцами, здесь не опишешь. Вот одна лишь привилегия казаков: уже в 1794 году они получили право совершать ответные набеги на соседей своих, черкесов (общее тогда название также и адыгейцев, и кабардинцев) и переняли, вместе с манерой одеваться, их обычай отрезать головы. И вот один штрих: среди казаков считалось нормой умение незаметно украсть что хошь – от курицы до коня и коровы. Настоящих джигитов воспитывали именно так, поскольку похищение и плен грозили ежеминутно, работорговля еще была, а от Туапсе до Сочи проживали самые злые морские разбойники.
Сейчас мы едем мимо сонных вод лимана, мимо полей, мимо ларьков "Таманский хлеб", мимо закрытых уже по осени дощатых домиков бывших пионерлагерей, а ныне – туристских баз, мимо виноградников не старше пятнадцати, понятно, лет... Мимо нефтяных вышек и поклонных крестов, мимо "прежних" домиков и новомодных богатых домов за заборами (много разного продается, цены – от пятисот тысяч до шести миллионов рублей), мимо плантаций лотосов, мимо вулканов, которые тоже освоены теперь бизнесом (немало денег стоит искупаться в целебной грязи кратера)… – и трудно поверить и в пиратов, и в то, что пахали с оружием, и что Лермонтова тут обокрали и чуть не убили контрабандисты.
Впрочем, тишина, как водится, обманчива. "В брюхе" края – Адыгея. В самом Краснодаре она – просто на противоположном берегу Кубани, и местные люди уверяют, что тамошнее население сочувствует чеченцам, а боевики приезжают в Адыгею отдыхать и лечиться. Об этом подспудном опасении, очевидном недоверии не принято говорить в прессе или с высоких трибун, проблема, как водится, загнана внутрь российского самоощущения и тлеет там. До поры?..
Отвлечься от всего этого, вот уже четвертый век актуального, трудно. Хотя эта земля рождает и совсем иные размышления. В каждом таманском доме есть металлоискатель – ищут, понятно, древние сосуды с монетами и "прочую бронзу". Здесь – наша античность; как сказал директор Эрмитажа Михаил Пиотровский на встрече с местной интеллигенцией: "Только благодаря тому, что есть на Кубани, русская нация имеет право называться нацией европейской". Ручаюсь, местные библиотекари, музейщики и другие работники культурной нивы никогда не слышали таких формулировок.
Они просто воспряли духом и после слов Пиотровского о том, что поддержка культуры государством – не милость его, а первая обязанность. Поскольку государство – лишь малая часть общества, по сути – определенный набор должностей, и все. Музеи же, продолжил директор, в последние годы не только нашли способы жить, но доказали свою мощь. Настолько, что теперь государство пытается заработанное музеями у них же и отнять. Желает свою казну полнить за счет культурных учреждений. Что, безусловно, неправильно. И это необходимо все время доказывать властям предержащим. Эрмитаж старается – среди прочего, и подобными акциями. Конкретно: любой музей, принимающий экспонаты из Эрмитажа, выполняет двести (!) условий – от безопасности (первой на выставку в день вернисажа вошла милицейская собака) до климатических. Но труды не напрасны: Эрмитаж уедет – уровень останется; это урок и опыт...
Интеллигенция российской провинции уже столь же легендарна, как и российская интеллигенция вообще. Этот класс остался на периферии внимания в обществе, где место "прорабов перестройки" заняли "бригадиры". Но когда встречаешь такого человека, как директор Краснодарского Художественного музея Татьяна Михайловна Кондратенко, – воплощенное достоинство, непоказное следование высокому долгу, подлинность в каждой черточке облика, элегантность – вздыхаешь все же легче: не все потеряно. Таких совсем мало, но и те, что попроще, – святые люди.
Кинорежиссер Александр Сокуров, участник эрмитажной акции, тоже говорил на собрании музейщиков и библиотекарей о них самих: "Что б мы были без музеев, без библиотек? С них начинается культура страны. Реальное качество того, что делает современный художественный автор, проверяется и подтверждается только музеем, это камертон…". Ошибкой было бы думать, что Пиотровский и Сокуров из вежливости вознамерились польстить этим людям, отнюдь нет. Они говорили на самом деле о громадной ответственности работников культуры. И о том, что деградации страны, в которой такая государственная политика – ее отчетливо выражают общефедеральные, например, телеканалы, необходимо сознательно и активно, даже агрессивно, противостоять. Как бы ни было трудно и даже опасно.
Аудитория, очевидно, была поддержкой вдохновлена. Устроили овацию. Смеялись, когда одна милая молодая женщина попросила Сокурова сделать фильм о библиотекаршах: "Вот тут они сидят – если встанут, увидите, какие все красивые! А уж какие страсти кипят в тиши библиотек, мы вам расскажем!". Кстати, и фильм "Русский ковчег" был принят с большим вниманием, журналисты и студенты осаждали Сокурова вопросами; автограф попросил даже милиционер в музее – узнав автора фильма "Беседы с Солженицыным", протянул для подписи книгу Александра Исаевича – читает на посту, когда можно… Директор кинотеатра "Болгария", где был показ, попросила оставить отпечаток ладони в гипсе, будто Сокуров кинозвезда. В Тамани, прямо в автобусе, он выступал перед работниками кинофикации края – их привезли с семинара в Темрюке специально для этой встречи.
Так и соседствует, вполне удивительно, в нашей стране что-то из прежней жизни с новым. В Краснодаре пять современных кинотеатров, есть многозальники. А репертуар – будто немая фильма эпохи нэпа, разбавленная порнухой, торжествует: "Школа обольщения", "Мужчина по вызову-2", "Девочки снова сверху", "Кровь за кровь", "Кровь и кости", "Правила секса-2", "Сорокалетний девственник". Чтобы вы не обвинили меня в передергивании, скажу, что есть и "9 рота", конечно, но пропорция (диспропорция?) налицо.
На этом фоне массовых предпочтений что значат музеи и, в частности, прекрасные эрмитажные картины, скульптуры и вазы, требующие всматривания и умения наслаждаться разнообразием и тонкостью? Вопрос. Ответ станет ясен по количеству купленных билетов (выставка здесь до 11 декабря, потом – Ставрополь и Ростов-на-Дону).
Но ожидания все же оптимистичны. Эрмитажный уровень не в новинку здесь: в двадцатые-тридцатые годы многие произведения живописи и графики из первого музея страны были переданы в провинциальные собрания, и Краснодар получил (сохранил, спас в войну) две с половиной сотни превосходных работ Рембрандта и Дюрера, Питера Брейгеля Младшего и Антониса Ван Дейка… А в 1962-м и 1972-м были здесь выставки из Эрмитажа. Теперь, к новому визиту старшего товарища, лучшие произведения коллекции выставлены на первом этаже. А второй целиком отдан привезенной экспозиции – героическому в реальности и мифах.
Тема подобрана, разъяснял директор Пиотровский, специально для Юга. Ибо идея героизма, культ его перешел из античности в Европу, стал основой европейской культуры. В том числе, российской. Александр Македонский, названный в его честь (и в честь Александра Невского) Александр Первый, побежденный им Наполеон… Властители остались в истории, а увидены все же в первую очередь – искусством.
Но, к сожалению (отвечал на вопрос из зала Михаил Борисович), европейская цивилизация не может существовать без образа врага. Образ врага сейчас во многих странах – ислам. Как раньше был коммунизм. Обычно создается искаженный образ соседа, который доводится до образа врага. Как во времена Крестовых походов, так и сейчас. Там, где живут рядом разные народы, всевозможных столкновений очень много. Если они начнут преобразовываться с той и с другой стороны в религиозные – пожар остановить будет очень трудно. "На Северном Кавказе, где исламизм после Шамиля почти никакой, уже, увы, разными политическими силами создается вот такой флер исламский… Задача интеллигенции – так рассказывать о других культурах, чтобы из этого не рождался конфликт".
Между прочим, Художественному музею собственные вещи (а тут и Малевич, и Шагал) пришлось убрать, так как здание-памятник "Дом Батырбека Шарданова" был велик только для частной жизни. Здание отреставрировано к столетнему юбилею музея в прошлом году: интерьеры восстановлены, по сверкающим полам мы ходим в жарких на юге войлочных тапочках. Есть проект увеличения музея за счет еще одного строения, пока же деньги даны на первый основательный ремонт бывшего дома купца Богарсукова (1900/01 годы), где расположена часть краеведческого музея. (На балконе этого здания, как просветил меня заместитель директора Эрмитажа Владимир Юрьевич Матвеев, собственно организатор проекта, был повешен генерал Корнилов – уже вытащенным из могилы трупом… вот еще один, дикий, фрагмент российской истории!). Там был дом пионеров, потом стал музей, теперь начали расчищать стены и обнаружили удивительные росписи. Главный реставратор показывал их Пиотровскому, с гордостью говорил о своих коллегах и о следовании петербургской школе…
И все же я не могу забыть, что в Новороссийске – где, среди других городов края, играл Оркестр Эрмитажа – живую симфоническую музыку не слышали 28 лет. Потом автобус с музыкантами, ехавшими выступать в другой город, останавливали прямо на дороге – и благодарно потчевали, потчевали…
