«Благоустройство превратилось в синоним варварства». Почему в Краснодаре все так плохо с озеленением

В 2022 году Краснодар стал аутсайдером всероссийского рейтинга озелененности городов-миллионников. За прошедшее время положение дел едва ли изменилось к лучшему.

Редактор Юга.ру Денис Куренов записал монолог главы общественного движения «Помоги городу» Елены Шуваловой — почему зеленая политика буксует в Краснодаре и есть ли шанс переломить ситуацию.

Как Краснодар потерял надежду на зеленый путь

Чтобы понять, почему сегодня диалог между властью и горожанами в Краснодаре практически сведен к нулю, нужно вернуться в то время, когда он был не просто возможен, а даже обещал быть продуктивным. Один из самых ярких и многообещающих периодов для городского развития начался еще при Владимире Евланове. Именно тогда Краснодар открылся для мира: в городе проходили международные конференции по ландшафтной архитектуре, куда приезжали ведущие эксперты из Франции, такие как Мишель Пена. Для нас, городских активистов и профессионалов, эти встречи были глотком свежего воздуха.

Именно тогда у меня в голове произошел главный переворот. Мы услышали о совершенно иных подходах к озеленению, о понятии «зеленой инфраструктуры». Ключевой фигурой, продвигавшей эти идеи, стал Александр Рифатович Водяник. Он настойчиво говорил о концепции водно-зеленого каркаса — единой, системной работе с водными и зелеными объектами, которые могут реально влиять на микроклимат, экологию и здоровье горожан. Это была мысль о создании живой, здоровой кровеносной системы города, период зарождения больших надежд.

То, что было идеей при Евланове, начало обретать реальные черты при Евгении Первышове. Этот период я бы назвала временем конструктивного взаимодействия. Мэр был открыт к общению, он действительно слышал наши запросы и активно поддерживал зеленые инициативы. Его можно было увидеть на наших арт-субботниках, он участвовал в высадках деревьев в Народном парке в учхозе «Кубань» и Комсомольском микрорайоне. Да, многое сделать не удавалось, но было чувство, что мы делаем общее дело.

Многие наши идеи перестали быть просто словами. Появилась официальная должность — советник мэра по водно-зеленому каркасу, которую занял Водяник. А сама концепция была заложена во флагманские проекты Стратегии социально-экономического развития города.

Самым ярким примером нашего сотрудничества стало сохранение Карасунских озер. Мы вместе с администрацией занимались сложным обменом земельных участков, чтобы защитить прибрежные зоны от застройки. И нам удалось добиться того, чтобы в Генеральном плане и Правилах землепользования и застройки эти территории были закреплены как озелененные общественные пространства. Тогда казалось, что мы нашли работающую модель взаимодействия.

А потом все начало рушиться. Частая смена мэров и их команд, ковид, СВО... Системную работу, которую мы выстраивали годами, поставили на паузу. Встречи мэров с общественностью стали редкими и формальными. Если с Алексеенко у нас еще были какие-то взаимодействия, то при Наумове состоялась фактически одна-единственная встреча.

Системный демонтаж: как убивали общественный контроль

То, что сначала казалось просто паузой в диалоге, на деле оказалось целенаправленным демонтажом всех механизмов общественного участия. Если раньше мы спорили, доказывали и находили компромиссы, то теперь система начала последовательно избавляться от тех, кто задает неудобные вопросы. И центральным эпизодом этого процесса стала так называемая реформа Общественного совета.

В городе существовали два активных совета: по экологии, который возглавляла Нина Витульская, и по озеленению, которым после смерти Водяника руководила я. Мы регулярно работали, готовили проекты, собирали экспертов. И вот под предлогом объединения и оптимизации произошло то, что можно назвать зачисткой. Все активные участники обоих советов, люди, которые годами вкладывали свои силы и знания в город, были просто исключены из нового состава.

В результате новый объединенный совет приобрел очень странную конфигурацию. В него вошли представители администрации и двух университетов — КубГАУ и КубГУ. Уважаемые люди, но, по большей части, далекие от реальной городской повестки и практики. Это стало некой научно-консультационной группой, в которой не было ни одного представителя профильных общественных организаций.

Я пыталась продолжать нашу работу уже в этом новом составе. На первом же заседании я подняла ключевые для города вопросы: создание рабочей группы по водно-зеленому каркасу, продолжение проектов, которые мы уже начали. Но мои предложения даже не включали в повестку. Кульминацией стал момент, когда я попыталась объяснить, что общественный контроль — это одна из ключевых и самых важных функций такого органа. В ответ мне прямо сказали: «Вот об этом лучше не говорить и не думать».

В этот момент я поняла, что дальнейшее участие бессмысленно. Это превратилось в профанацию, в симуляцию общественной деятельности, где мое присутствие было нужно лишь для галочки. Я не могла влиять на решения, а просто сидеть и молча соглашаться со всем — не в моих правилах. Поэтому я вышла из состава совета.

Окончательную точку в этой истории поставил, наверное, вице-мэр Максим Онищенко. На одной из встреч он прямо заявил, что мои попытки влиять на решения, которые принимаются в администрации, неуместны и что «пришло время сильной власти».

Последствия на улицах: что теряет город без общественного контроля

Когда монолог власти заменяет диалог граждан с городом, последствия через некоторое время видны на улицах. Отказ от экспертизы и общественного контроля привел к системному хаосу, который ежедневно разрушает то немногое зеленое достояние, что у нас осталось.

Во-первых, у нас нет единой системы управления зеленым фондом. Несколько лет назад была проведена цифровая инвентаризация деревьев, но эта работа была фактически брошена. Нет ни паспортизации, ни современного учета. Порубочные билеты, публикации которых мы добились с огромным трудом, вывешиваются лишь в виде отсканированных документов, как будто на дворе 2014 год. Система компенсационного озеленения абсолютно непрозрачна: где, что и зачем высаживают взамен срубленного — большой вопрос.

Во-вторых, само понятие «благоустройство» превратилось в синоним варварства. При реализации любого проекта, будь то федеральная программа или муниципальная, уничтожается все живое, что находилось на этой территории. Снимается плодородный грунт, естественные газоны заменяются дорогим и сложным в уходе рулонным газоном, который в нашем климате долго не живет. Тротуары и площадки прокладывают прямо по корням старовозрастных деревьев, обрекая их на медленную смерть в течение следующих 3-4 лет. Мы видим, как в парках, которые якобы «обновляют», на самом деле убивают сложившиеся экосистемы.

Но хаос на местах — это лишь симптом более глубокой болезни: потери стратегического видения. Наша главная мечта — создание в Краснодаре водно-зеленого каркаса — так и осталась на бумаге. Этот проект, заложенный в Стратегию развития, мог бы кардинально улучшить экологию и качество жизни в городе. Но он не реализуется.

Цифры говорят сами за себя. Генеральный план, который мы отстаивали, предусматривал создание 3450 гектаров новых зеленых зон. За пять лет из этой цифры было реализовано всего 50 гектаров. Но даже это — лукавство. Эти 50 гектаров не были созданы с нуля. Это были проекты благоустройства уже существующих зеленых зон, таких как парк «Молодежный» или Николаевский бульвар. И часто это «благоустройство» лишь ухудшало их состояние, добавляя мощения и уничтожая природную среду.

Мы теряем тысячи деревьев в год из-за строек и развязок, а высаживаем в лучшем случае сотни. Мы не создаем новые парки, а разрушаем старые. И все это — прямое следствие системы, которая не прислушивается ни к экспертам, ни к обычным горожанам.

Можно ли что-то изменить

Главный вопрос сегодня — можно ли что-то изменить? Я убеждена, что да. Проблема Краснодара не в нехватке денег или знаний. У нас есть и эксперты, и активные горожане, и готовые концепции. Проблема в сознательном отказе власти от диалога. В желании ограничить влияние общественности, потому что оно «напрягает и вызывает раздражение». 

Можно ли вернуть доверие? Можно, но для этого нужны реальные шаги, а не имитация.

Во-первых, нужно начать слушать и доверять. Первым шагом должно стать создание настоящей, а не формальной рабочей группы по водно-зеленому каркасу, куда войдут и представители администрации, и независимые эксперты, и активисты, которые продвигают эту повестку не первый год. Это должен быть орган, решения которого не просто записываются в протокол, а ложатся в основу реальных городских проектов.

Во-вторых, необходимо поддерживать, а не игнорировать низовые инициативы. Нужно развивать систему ТОСов (территориального общественного самоуправления), но не только лишь как инструмент для работы на выборах, а как механизм развития территорий. Нужно активно внедрять инициативное бюджетирование, чтобы жители сами могли решать, на что потратить часть городских средств. Нужно создавать попечительские советы для наших парков, чтобы у каждой зеленой зоны были свои защитники и хранители.

В-третьих, городу пора вернуть системный подход к озеленению. Необходимо воссоздать структуру вроде «Горзеленхоза» и собственный питомник, чтобы последовательно и экономично заниматься зеленым фондом. Нужно наконец разработать муниципальную программу по озеленению, которая позволит привлекать на эти цели деньги из регионального бюджета. Мы знаем, что губернатор был готов поддержать такую инициативу, но городская администрация ее попросту не разработала.

Доверие — это улица с двусторонним движением. Оно не появится из ниоткуда. Оно рождается из уважения, из признания права жителей влиять на судьбу своего города, из готовности власти быть не начальником, а партнером.

Без восстановления этого фундаментального принципа Краснодар рискует потерять гораздо больше, чем просто деревья. Он рискует потерять самое ценное — активное, неравнодушное гражданское общество, которое, несмотря ни на что, искренне хочет сделать свой город лучше. И я верю, что у нас еще есть шанс не допустить этой потери.