Бутафорские доспехи зла. Почему настоящая причина трагедии в Подмосковье не в ксенофобии

Редактор Юга.ру Денис Куренов считает, что причины трагедии в подмосковной школе лежат не в ксенофобии, а в общей атмосфере ненависти и культа силы, царящей в российском обществе.

От редакции. Утром 16 декабря 2025 года в Успенской школе (поселок Горки-2, Одинцовский округ Подмосковья) произошло убийство. Ученик 9 «Б» класса, 15-летний Тимофей Кулямов, совершил нападение, используя нож и перцовый баллончик. Жертвой подростка стали 10-летний школьник из Таджикистана, который скончался, и школьный охранник, получивший ранение и химический ожог. Нападавшего задержали, у него обнаружили муляж самодельной бомбы.

Во время нападения убийца был в футболке экстремистского движения No Lives Matter (с англ. — «Ничьи жизни не важны»). На его шлеме было написано множество неонацистских фраз на английском и русском языках.

Одновременно с этой колонкой мы опубликовали и мнение активистки Яны Антоновой: «Кровь в школьном коридоре. Кто виноват в трагическом убийстве в Подмосковье».

В подмосковных Горках-2 произошла трагедия — из разряда тех, к которым общество, увы, уже как будто привыкло. Жизнь десятилетнего мальчика Кобилджона оборвалась — чудовищно, бессмысленно и необратимо. Черную дыру горя, поглотившую семью погибшего, не затянуть ни временем, ни словами утешения, ни правосудием, которое в этом случае наверняка свершится.

Пока родные оплакивают невинную жертву, медийное пространство пестрит хайповой темой, телеграм-каналы с вуайеристским упоением смакуют вопросы об этнической принадлежности, которые задавал пятнадцатилетний убийца. Многие выдают напрашивающийся диагноз: «А, ну конечно. Межнациональная рознь. Экстремизм».

Для всех нас встает очевидный вопрос: как избежать таких трагедий? Никоим образом не защищая убийцу, я все же вынужден сказать, что нельзя сводить подобную трагедию к сухой графе полицейского протокола «мотив ненависти». Убийца мог декларировать чудовищные лозунги и, возможно, искренне верил, что является носителем ультраправых идей. Но будем честны: в пятнадцать лет идеология — это не убеждение, выстраданное опытом. Это зачастую лишь бутафорские доспехи, которые надевает едва выросший ребенок, чтобы скрыть свою уязвимость перед миром.

Психика подростка похожа на соломенный домик Ниф-Нифа. Его легко может сдуть раскаленный воздух. Например, волчье дыхание политиков и медийной среды, ежедневно транслирующих культ силы и нетерпимости. Мы, взрослые, создали атмосферу, в которой ненависть стала легитимным языком коммуникации. Мол, мы окружены врагами, которые только и думают, как бы нас уничтожить. Поэтому надо запрещать и карать.

Подросток, похоже, не выдержавший унижения сверстниками (в телеграм-каналах выкладывали видео, где над ним издеваются), искал выход. И нашел его в том, что видел вокруг: в радикализации, в желчи, которой плюется в нас телеэкран, в поиске врага, в иллюзии, что насилие — это способ вернуть себе контроль над рассыпающейся реальностью.

В подростковом возрасте человек еще не нарастил броню взрослого миропонимания, хладнокровия и цинизма. Когда тебе пятнадцать, то болезненные конфликты воспринимаются не как сложная, но все же часть жизни, а как тотальная, всепоглощающая катастрофа. Отсутствие взаимности в первой любви и первых серьезных дружбах воспринимается как крушение вселенной. Новый опыт, еще не прошедший фильтры житейской мудрости, принимается слишком близко к сердцу. Да и у кого в подростковом возрасте не было ледяного ощущения конца света?

Национализм в этой трагедии — лишь подвернувшийся под руку инструмент, случайно выбранный из богатой библиотеки взрослой жестокости. Безусловно, отрицать наличие ксенофобии в российской действительности было бы лицемерием. Она существует и, кажется, растет. И этот туман не знает этнических границ: бацилла нетерпимости присуща не только титульной нации, но и представителям национальных меньшинств, зачастую зеркально отражая ту же агрессию. Однако проблема заключается в том, что в искривленной системе наших политических координат здоровый, вменяемый диалог обо всем этом попросту невозможен. Пространство для дискуссии выжжено, а деятельность немногочисленных националистических объединений зиждется не столько на силе их идей, сколько на лояльности режиму. Стоит им сказать лишнее слово, идущее вразрез с генеральной линией, — и они мгновенно станут неугодными, превратясь в очередную мишень для репрессий. Думаю, не стоит даже называть фамилии. 

Тело погибшего ребенка едва предано земле, но мы уже слышим увертюру знакомого, до тошноты предсказуемого и все чаще звучащего хора. С медиатрибун льются призывы запретить видеоигры, закрыть интернет-платформы, усилить охрану, ввести новые цензурные фильтры. Театр безопасности начинается не с вешалки, а с пустословия и лицемерия власть предержащих.

В своем исследовании природы скулшутингов в США, фильме «Боулинг для Колумбайн», режиссер Майкл Мур уходит от соблазнительно простых ответов. Он не клеймит поп-культуру, «тяжелую» музыку или видеоигры. Он фокусирует оптику на обществе, где политики и СМИ нагнетают паранойю, замешанную на расизме, образе внешнего врага и глубоком внутреннем недоверии. Наша ситуация пугающе похожа. Но попытка предложить действенное лечение грозит букетом административных и, возможно, уголовных статей.

Поэтому лучше обратиться к другому кинофильму — «Слону» Гаса Ван Сэнта. Там нет ни пафосных речей, ни карикатурных злодеев. Там есть лишь невыносимая обыденность зла, рожденная из режущей пустоты и катастрофического дефицита тепла. Ван Сэнт показывает не монстров, а потерянных детей, блуждающих в лабиринтах равнодушия.

И, пожалуй, единственное, что остается нам в этой ситуации, — это шаг навстречу ближнему. Если в вашей орбите есть подростки — дети, родственники, друзья — поговорите с ними. Прислушайтесь к ним и скажите, что все проблемы, которые сейчас кажутся неразрешимым тупиком, рано или поздно исчезнут. Даже если вы в глубине души прекрасно знаете, что это не совсем так.

Версия страницы для ПК