Банкротство стабильности. Почему государство не может жить консерватизмом

Политолог Роман Иноземцев объясняет, почему попытка удержать текущий порядок вещей всегда заканчивается катастрофой.

Ничто не вечно под луной

Консерваторы есть в любом обществе. Всегда можно найти человека, который заявит, что придерживается консервативных взглядов. Этот человек будет стараться выглядеть респектабельно. Он будет говорить правильные слова о важности плавного развития и о том, что он хочет блага для своей страны и своего народа. Проблема в том, что этими благими намерениями вымощена дорожка на кладбище для страны и народа. И сейчас мы выясним почему.

Как говорил Готфрид Лейбниц, мы живем в лучшем из возможных миров. Тем не менее, этот мир несовершенен и не может быть совершенен, ведь он материален. Совершенным и неизменным может быть разве что Господь Бог, но лишь потому, что он нематериален и вне времени. А вот все, что существует в пространстве и времени, обязано меняться и адаптироваться. Меняются очертания континентов, русла рек, химический состав воздуха, среднегодовая температура, наклон земной оси, поляриссима [звезда, расположенная ближе всего к небесному полюсу. — Прим. Юга.ру], состав флоры, состав фауны, состав людей, формы организации людей, технологии, элиты — да все в этом мире меняется, хоть и с разной скоростью, но процесс изменений не всегда легкий и приятный. Изменения — это повороты, в которые вписываются далеко не все, и об этих поворотах легко говорить, когда они касаются кого-то или чего-то далекого. А если они касаются тебя? Если ты — это тот, кто не впишется в поворот и вылетит на обочину истории? Так себе перспектива, согласны? Поэтому не надо удивляться, что многие люди боятся перемен, ведь всякая перемена — это поворот, из которого можно не выйти. Именно они и являются консерваторами.

Консерваторы — это вовсе не сторонники каких-то идей, каких-то ценностей, как они пытаются о себе заявить. Это люди, которые боятся перемен и хотят законсервировать, то есть сохранить текущий порядок вещей. В принципе, синонимом слова «консерватизм» является слово «охранительство». И тут рассерженные консерваторы должны возмутиться и заявить, что Иноземцев опять все напутал. Но вывести на чистую воду этих людей легко: спросите их, что в устройстве общества и государства они хотели бы поменять. И в этот момент выяснится, что либо консерватор не хочет ничего менять, либо он готов поменять какие-то периферийные вещи. Например, инородческая иммиграция ему не нравится, но при этом он может быть сторонником абортов. Или еще интересный пример: консерватор может возмущаться т.н. крестопадом [искажение или стилизация религиозной символики в изображениях крестов. — Прим. Юга.ру], но при этом поддерживать политику руководства РФ, хотя «крестопад» — это такая же часть политики РФ, как и все остальное. Кстати, на примере «крестопада» видно, насколько т.н. православным консерваторам действительно дорого Христианство — кто-то думает, что можно служить двум господам. Спаситель был иного мнения на этот счет.

Консерваторы могут сказать, что они за традиции. Но сколько лет этим традициям? Скоро Новый год и Рождество. Новогодним традициям — лет 50 максимум. Кое-какие парады в Европе постарше будут. А традиции, связанные с Рождеством, на моих глазах умерли — уже лет 15 по улицам не ходят колядники, хотя я их жду. Когда-то то, что сегодня принято называть «традиционными ценностями», было новшеством, а то, что сегодня принято ассоциировать с либералами и свидетелями общественного прогресса, было традиционными ценностями. Ничто не вечно под луной, кроме, пожалуй, одного — всегда были люди, которые противились переменам, и они могли придумывать любые отговорки и обоснования против перемен, прямо как атеисты, когда их спросишь про отца, но причина консервативных взглядов — это страх. Страх — это фундамент консерватизма, краеугольный камень, его альфа и омега.

Страх всему голова

Как специалист по политическим идеологиям, писавший на эту тему курсовые и дипломную работы, а также изучающий идеологии последние 20 лет, я могу ответственно заявить, что всякая идеология имеет два состояния.

Первое, огненное, характерно для этапа борьбы за власть. На этом этапе важно собрать соратников, зажечь в них огонь, подавить страх и подвигнуть их на действия. Именно поэтому Спаситель, призывая Петра, говорит ему: «Не бойся. Отныне будешь ловить человеков» [цитата из Евангелия от Луки, третьей книги Нового завета. — Прим. Юга.ру]. Именно поэтому для протестных движений характерны фаллические символы, прежде всего, поднятый вверх кулак, который можно встретить даже в зеркале Венеры новых феминисток (да, символом современных феминисток является фаллос). Апелляция к мужскому началу подвигает людей к инициативе, активности и эффективности, но повышает конфликтность и снижает управляемость.

Второе же состояние, водное, это уже этап удержания власти. На этом этапе, наоборот, нужно гасить инициативу людей, а то эта инициатива может привести к переменам, а перемены приведут к потере власти. Собственно, этап удержания, сохранения власти и есть консерватизм. Консерватизм никогда не был и никогда не будет самостоятельной идеологией, это средство удержания власти. Сегодняшние консерваторы зачастую защищают то, что раньше было чем-то революционным. Именно благодаря им, либералам или социалистам, пришедшим к власти, и тиражируются мифы о правильных революционерах прошлого и неправильных революционерах настоящего.

Для консерваторов характерны как раз вагинальные символы, прежде всего пятиконечная звезда и восьмиконечная звезда, символизирующие детородный орган Вавилонской Венеры, Иштар, богини секса и удовольствий. Видите пятиконечную звезду — знайте, это вагина Венеры. И хоть мы живем не в Вавилоне, наш мозг имеет такую же прошивку, что и 100 тысяч лет назад, поэтому для разжигания активности надо использовать символический фаллос, а для подавления активности — символическую вагину.

Так вот, универсальным средством гашения инициативы является страх. Страх всему голова. Чтобы подчинить человека, не лишним будет его как следует напугать. Тогда парализованный страхом человек будет делать не то, что хочет, а то, что ему скажут, при этом убеждая себя в том, что перемены опасны и нужно сохранить текущий порядок вещей — надо ж как-то оправдать свои действия.

Самое забавное в этой ситуации то, что элита сама испытывает страх, причем, страх наибольший. Гарвардские эксперименты и эксперименты Дидье Дезора на крысах показали, что страх потери того, что имеешь, сильнее страха неполучения награды. Чем большим обладает человек, тем больше он испытывает страха, и элита, обладая максимальным статусом, боится больше всех и свой страх транслирует на все общество.

К тому же страх отлично продается. Наш мозг устроен так, что опасность всегда будет привлекать больше внимания. Именно поэтому плохие новости традиционно более просматриваемы, чем хорошие, — на параличе людей можно неплохо зарабатывать. Отсюда и такая аудитория у блогеров или телеграм-каналов, куда, например, выкладывают преступления инородцев, от которых нас всех защищает бесстрашный лидер, и если его не станет, то нам всем кирдык.

Со страхом есть, правда, одна проблема. Он парализует людей тотально. Люди начинают бояться не только драться с лошадью, но и драться с седлом. Они боятся брать на себя ответственность и потому откладывают вступление в брак и рождение детей, например. Они боятся рисковать и начинать новый бизнес, а вместо этого идут по проверенной дорожке, которая, правда, приводит к разорению. Именно из-за страха у нас сокращается население, из-за страха у нас неэффективная экономика. Страх убивает любое общество, и телеграм-каналы, сообщающие о преступлениях мигрантов, парадоксальны тем, что в том числе из-за них мигрантов становится лишь больше, а коренного населения меньше.

Страх убивает. И коль скоро страх — это ключевая эмоция консерватизма, можно с уверенностью говорить, что консерватизм убивает. Но консерватизм вреден еще и по другой причине.

И ход времени нельзя остановить

Для подавления воли населения, помимо страха перед будущим, элита прививает любовь к прошлому. Естественно, к тому прошлому, которое выгодно власти. Это прошлое всегда будет светлым и прекрасным (еще бы!), к великому прошлому будут постоянно апеллировать политики и общественники, в спорах о прошлом будут постоянно ломаться копья. Но в итоге прошлое вытесняет из повестки дня будущее, обеспечивая таким образом привилегированное положение элиты, защищая ее от перемен. Любовь к своему прошлому — характерная черта всех стариков. Поэтому консерватизм можно смело называть старостью. А что следует за старостью, думаю, все мы знаем.

И все бы ничего, но ход времени не остановить. То, что было инновационным и эффективным, позволило получить власть и достичь каких-то успехов, со временем свою эффективность теряет, тем более что эффективность — это категория мужского начала, а, как мы помним, консерватизм тяготеет к женскому — к управляемости. Иными словами, консерватизм по определению неэффективен. А что значит неэффективность?

В бизнесе все просто: эффективность — это показатели рентабельности из отчета о прибылях и убытках, столько-то потратили, столько-то получили. Чем меньше тратим и чем больше получаем — тем выше эффективность. Если мы масштабируемся, то у нас увеличивается вал, но падает эффективность, а чтобы повысить эффективность надо изменяться, то есть осваивать новые компетенции — либо учиться новому, либо привлекать новых людей. Собственно, корень неэффективности лежит в применении старых подходов к решению задач. Если масштабировать слабую эффективность, то мы в итоге получим ухудшение финансового состояния, кассовые разрывы и банкротство.

Точно так же и с государством. Для выполнения задач государство тратит ресурсы и чем масштабнее реализуются задачи при константе или сокращении ресурсов, тем оно эффективнее. Но бывает и наоборот: ресурсов тратим все больше, а решаемые задачи все мельчают. И тут так же, как и с фирмой: без повышения эффективности, то есть без изменений, государство исчерпает ресурс, за счет которого решало проблемы, а потом наступит сначала кризис, то есть дефицит ресурсов, а потом коллапс, то есть банкротство. Причем если неэффективное государство попытается компенсировать дефицит ресурсов масштабированием, то его коллапс лишь приблизится. Поэтому перемены нужны. Но какие?

Не все перемены одинаково полезны

Чтобы определить, какие перемены по-настоящему нужны, а какие нет, необходимо ответить на множество вопросов, которые дадут понять, насколько глубоко и в какую сторону нужно меняться. Давайте для начала определимся с глубиной перемен.

Для понимания приведу пример. Конец XIX — начало XX века. Великобритания осознает перспективу войны с Германией и готовит свой флот к действиям на море. В частности, приходит идея создать быстрый, но мощный боевой корабль. Решение выглядело просто: поставить на крейсер орудия от линкора и дело с концом. Однако в ходе работы выяснилось, что орудия большего калибра должны иметь большую толщину ствола, а значит, орудийная башня должна быть больше, для ее перемещения нужна не просто более мощная, а вообще другая силовая установка, которая работает на других принципах. В результате то, что изначально виделось как изменение крейсера, в итоге стало тем же линкором, только с более тонкой броней. А всего-то решили увеличить калибр на несколько миллиметров.

Соответственно, то, что видится как какая-то частность, зачастую является следствием очень многих процессов, неочевидно связанных с проблемной ситуацией, и позиция консерваторов, не приемлющих фундаментальных изменений и таким образом ограничивающих глубину изменений, приводит лишь к тому, что ресурсы тратятся, а проблема не решается.

Яркий пример — демографический кризис во всех индустриально развитых странах, который пытаются решить через социальные программы и денежное стимулирование государством, хотя фундаментальная причина вымирания народов Европы, Америки и Юго-Восточной Азии в урбанизации, индустриализации и институте прав человека, и ситуацию никакие подачки от государства не исправят. Соответственно, либо вы отказываетесь от светского национального государства, прав человека и урбанизированного общества, либо вашу страну будут населять негры, индийцы и пакистанцы, которые сделают это за вас.

Что же касается вектора изменений, то тут также нужно провести сложный анализ ситуации: определить природу проблемы, описать проблему и подобрать адекватные подходы и методы решения. При этом каждый человек будет смотреть на проблему сквозь призму своих убеждений и думать, что именно его подход верный. Но как определить, кто прав? Для этого нужно анализировать уже систему. 

Дело в том, что всякая проблема является следствием дефицита какого-то ресурса в системе. Как правило, этот дефицит вызван тем, что система этот ресурс исчерпала. И тут нужно понять, за счет какого ресурса функционирует система, достаточен ли этот ресурс, и, если он недостаточен, на какой необходимо переходить. При этом нужно помнить, что если мы ресурс нарабатываем, то мы его не расходуем. А если мы его расходуем, то мы его не нарабатываем. Это означает, что совершенно глупо решать проблему, корень которой лежит в урбанизации через стимулирование покупки жилья в крупных городах. Это все равно, что лечить алкоголизм водкой или засеивать поля в надежде на то, что долгоносик подавится.

Яркий пример такого поведения — люди, которые требуют создания национального государства в РФ, хотя такое было создано в марте 1917 года. Что характерно, среди сторонников национального государства есть люди, симпатизирующие дому Романовых, хотя альтернативой национальному государству является именно монархия. Но людей такие противоречия не смущают, как не смущает то, что проблемы, которые они хотят решить национальным государством, им же самим и вызваны. Но вместо того, чтобы признать свою неправоту, эти люди продолжают рвать на себе одежду, как Каиафа при встрече со Христом, мол, машиах не тот [отсылка к евангельскому сюжету, в котором иудейский первосвященник Каиафа отказался признать Иисуса истинным мессией (машиахом), поскольку тот не соответствовал традиционным ожиданиям религиозной элиты. — Прим. Юга.ру]. Нерациональное поведение демонстрируют не только афроамериканцы, о чем я писал в прошлом эссе.

Или вот пример из бизнеса: фирма, обладая низкой маржинальностью продаж, решила масштабироваться и наращивать продажи, которые и так неэффективны. Наслушались историй про успешный успех и решили повторить, забыв, что истории успеха случаются с одной из тысячи компаний, а с ними скорее случится то же, что с остальной тысячей. Такие фирмы сначала растут и развиваются, а потом банкротятся. 

Именно поэтому для реального решения проблем нужно не продолжать вектор последних десятилетий, а разворачивать его, таким образом совершая маятниковое движение, меняя ресурсы, которые используются, и нарабатывая те, которые не используются. Но к такому крутому повороту правящая элита может быть не готова, ведь на практике это означает допустить к власти людей с фундаментально противоположными взглядами. Спросите себя, вы сами-то на такое готовы? Держась за свой статус, любая правящая элита будет любым способом бороться с переменами: будет пичкать людей страхом, будет подавлять оппозицию, то есть контрэлиту, дефицит ресурсов будет решать через масштабирование, а не через изменения, будет отвлекать внимание общества от насущных вопросов. Поэтому и возникает парадоксальная ситуация — пытаясь предотвратить изменения и сохранить систему неизменной, люди эту систему как раз уничтожают. Государству нужна регулярная смена элиты, вплоть до полной. Застой приводит к краху.

Версия страницы для ПК