Григорий Добрыгин дебютировал в большом кино в фильме "Черная Молния" и сразу в главной роли – супергероя, которого сам актер склонен считать положительным и добрым, отметая немного пафосную приставку "супер".
Григорий родился в Петропавловске-Камчатском, учился в Школе-студии МХАТ и сейчас является студентом актерского курса режиссерского факультета РАТИ (ГИТИС, мастерская О. Кудряшова). В следующем году выходит еще два фильма с его участием: триллер "Последний день" и фильм об МММ – "ПираМММида". Также актер примет участие во второй части "Черной молнии".
О "Черной Молнии", Тимуре Бекмамбетове и ответственности за геройства Григорий рассказал в интервью порталу ЮГА.ру, которое проходило в премьерный для Краснодара день в почти спартанских условиях наполненного журналистами зрительного зала кинотеатра "Киномакс".
Каково работать с таким человеком, как Тимур Бекмамбетов?
- На самом деле как-то так сложилось, что за полгода до того, как я попал в этот проект, я посмотрел "Особо опасен" и задумал себе, что было бы здорово поработать с таким мэтром нашего кино, с таким интересным и сильным креативным человеком, как Тимур. Задумал под Новый год… Знаете, вот так загадываешь новогоднее желание, так и я сформулировал такую мысль– хочу поработать.
И после Нового года буквально через две недели мне позвонил агент, сказал, что отправил мои фотографии. Дальше у меня была встреча с режиссером, и мечта начала осуществляться. Попал на пробы, утвердили на роль, и через два дня у меня был день рождения.
Мечта новогодняя сбылась, под день рождения начались съемки, которые были настолько увлекательными! Сам процесс работы с такими мастерами, как Гармаш, Золотухин, Вержбицкий очень увлекает. Вержбицкий, играя отрицательного героя, моего врага, очень помогал на съемках, мы разбирали сцены с ним, какие-то дополняли вместе с режиссером Сашей Войтинским, Дато Бахтадзе, который играет в этой картине цветочника, очень помогал. То есть отношение было замечательным.
Как начались съемки?
- В первый съемочный день мы снимали, сцену дома. На съемочной площадке были Тимур, Саша, вся команда... И я очень волновался. Тимур мне сказал: "Спокойно, говори спокойно, негромко, и все будет хорошо". И я, продолжая волноваться, захожу стучу к Гармашу.
- Сергей Леонидыч, – говорю, – можно к вам?
– Да, заходи.
– Я очень волнуюсь, большой проект у меня в первый раз.
- Не бойся, вроде нормальный парень. Просто хорошее настроение. А если будет что не так – я скажу.
Но ничего не говорил, значит, наверно, все нормально было. И я спасибо еще раз хотел бы сказать дяде Саше, второму режиссеру Диме Киселеву, всей команде и тем, кто нас привез сюда и кто сделал этот фильм. Спасибо большое!
Вы же учитесь на режиссера, правильно?
- Нет, я вообще всех запутал. Может, мне громко сказать? Но я всем помешаю, наверное. Я учусь на режиссерском факультете в мастерской Олега Григорьевича Кудряшова в ГИТИСе, но в актерской группе. Нас 19 актеров примерно и 7 режиссеров. Просто мы учимся вместе с режиссерами.
А мы так многое в контексте вашего режиссерского образования хотели спросить..
- Вот-вот. Ничего, Вы спрашивайте, а я буду адаптироваться.
(неожиданный вопрос со стороны): А были курьезные моменты во время съемок?
- Да нет, все было очень серьезно, потому что все-таки супергеройское кино, юмора мало. Хотя, конечно, были разные моменты. И мерзли, и висели на "олене".
Наверное, съемки экшен-сцен были самые веселые, сложные и курьезные. Потому что повисеть на тросике в течение полутора-двух часов – это напряжение. Когда сыпется на тебя песок вместо пыли – это и смех, и трудности.
Курьез – не совсем то слово, как-то мне оно не нравится. Пожалуй, был один, когда я разыграл съемочную группу. В последний съемочный день мы снимали кадр, когда машина тонет, ее под воду опускали на тросах. И я сидел в "Волге" в холодной воде, мне заливали в гидрокостюм горячую воду, но это не всегда помогало. Поэтому, когда выходил из воды, то шел в баню, потом возвращался и делали следующий дубль.
Вот так в очередной раз выхожу, и у меня спрашивают, готов ли я. Я ответил, что могу, достал водочную бутылку, в которую заранее налил чистую воду, и начал ее пить. Вся группа стоит с выражением легкого недоумения и снисхождения на лицах: ладно, мол, последний съемочный день, можно и потерпеть такое хамство героя, но... Все молчали, но на лицах было написано, и даже в кадрах осталось это. В фильме о фильме, может, будет. До конца никто и не знал, что это вода, потом только открылось.
Машина один раз у нас загорелась. Не знаю, насколько это курьез. Никто не пострадал, кроме машины, которая выгорела: я сидел в ней, загорелась пиротехника, я вышел и говорю: "Там что-то горит". А через минуту она уже полыхала. Курьез, потому что все живы и не трагично это.
Вам не кажется, что сравнение "русский супергерой" или "американский", слегка натянуто? Что существует просто явление, которое интересует определенную часть населения во всех странах. И "Черная Молния" может быть успешна, допустим, во Франции…
- Но у французов, даже с переводом на французский язык, это будет русский герой, правильно? Не общенациональный. Было бы здорово, если бы это стало национальной какой-то историей, чтобы можно было выйти на другой уровень и снимать фильмы во Франции о спасении Франции, чтобы оставался тот же герой.
Как Джеймс Бонд?
- Да, если хватит органики, харизмы и всего остального на развитие персонажа так, чтобы он был универсален и интернационален. Но я не вижу разницы между русскими супергероями и другими. Я не отделяю. С другой стороны в России, это первая история о герое, приставка "супер" меня пугает, он добрый герой.
Наногерой.
- Наногерой, да. Наногерой, может, будет во второй части.
А Вы готовы внутренне к ответственности, которую несет этот фильм?
- Хороший вопрос, который я сам поднимаю иногда. Есть я, актер Гриша, и есть персонаж. Мы сделали его добрым, и он отличается от меня: он чище, ответственнее, непосредственнее и более открыт, он летает. А я все-таки приземленнее и эгоцентричнее, чем он. И нужно до него подтягиваться.
Ответственность я чувствую перед младшим поколением, которое не отделяет картинку от образа. Тут речь о балансе моей личности и персонажа, либо это сольется, либо это будут две разные истории. Но дети, смотря на актера, видят персонажа, это важный момент. Потому что если ребенок увидит меня даже с бутылкой пива, то мне будет неловко и стыдно.
Кто Вас больше учит: преподаватели в университете или старшие товарищи на съемочной площадке?
- Тут такой опыт, что в университете учат одному, а в кино – совершенно другому. Драматический театр – это, конечно, особая история. Но опыт общения со старшими коллегами, такими, как Гармаш и Золотухин, это бесценный опыт, ведь их огромный багаж присоединяется к твоему небольшому. Порой это может ценнее, чем репетиция в театре. Хотя ее тоже нельзя недооценивать.
А вам не кажется, что пора разделить "киношную" и театральную профессии?
- Может быть. Это разные профессии, однозначно. Я бы с радостью обсудил эту тему, мне есть что сказать, но, к сожалению, пора уходить. Зрители ждут автограф-сессии.
Фоторепортаж о премьере "Черной молнии"
